"Кто-то орал: "Слава Украине!" И поножовщина была". Как живут беженцы из Мариуполя в псковской глубинке

Псковская область, самый бедный, по официальным статистическим данным, регион Северо-Запада, 11 апреля приняла 400 беженцев из Украины. Администрация пообещала “быстро и безболезненно интегрировать людей в жизнь региона”, обеспечить их всем необходимым и помочь с трудоустройством. Между тем в социальных сетях стали появляться сообщения о конфликтах беженцев с местным населением – эти комментарии модераторы быстро удаляли.

Корреспондент Север.Реалий побывал в Невельском районе, чтобы посмотреть, как устроились беженцы и все ли обещания выполнены.

Псковская область занимает последнее место по уровню зарплат в Северо-Западном федеральном округе. По данным Росстата, в 2021 году медианный среднедушевой доход в регионе составил 23 735,5 рубля ($364) в месяц. При этом сейчас некоторые предприятия из-за санкций переходят на сокращенную рабочую неделю или отправляют своих сотрудников на каникулы с сохранением 2/3 оклада.

Санаторий “Голубые озера”, куда поселили беженцев из Украины, располагается в деревне Опухлики Псковской области. Это в 25 километрах от районного центра, города Невеля, и в 50 километрах от второго по численности населения города региона, Великих Лук. Вокруг Опухликов множество озер и большой сосновый лес – с советских времен здесь строили санатории, базы отдыха и детские лагеря.

Когда-то в деревне проживало более тысячи человек, они работали на железной дороге, лесхозе, турбазах, были заняты в сельскохозяйственном производстве. Горожане сюда перебирались на лето благодаря хорошей транспортной связи с райцентрами. Но со временем деревня стала увядать: сначала задерживали зарплату, потом упразднили часть предприятий – многие уехали, кто-то спился. До городов стало добираться сложнее, да и дорога из-за дыр и ям стала похожа на решето. Сетевых магазинов тоже нет, только небольшие райпо и частные лавки, в которых товары продаются по завышенным ценам.

Сейчас в Опухликах живет около 500 человек, не считая дачников, которые приезжают на выходные. В местной школе, где раньше училось около 200 детей из ближайших деревень, осталось не более 50 учеников. Беженцев из Украины в середине апреля разместили в санатории “Голубые озера”, и население деревни мгновенно увеличилось практически вдвое.

Местные жители поначалу не слишком радовались такому соседству, рассказывает Александр Заморухов, бывший беженец из Баку. Ему 68 лет, он переехал сюда с женой в 1990 году, ему предложили работу на узловой радиорелейной станции и дали служебную квартиру.

– Разговоры были, автобусы приехали, потом беженцы стали появляться в магазинах. Они в основном молчаливые. Может, с продавцами более-менее общаются, – говорит Заморухов. – У местных сначала было отношение – мол, мы и сами тут плохо живем, а еще их привезли. Ну а потом проявили сочувствие. Беженцы рассказывали кое-что про свое житье, без подробностей, естественно. Мне кажется, они говорят то, что надо говорить в таких условиях. Каждый говорит о своей собственной беде: там бомбили, тут стреляли. Люди – заложники. Я сам был в такой ситуации в 1990 году в Баку, сочувствую им. Трудно им будет, в моей-то ситуации хотя бы работа была.

Прямо у ж/д станции Опухлики – вход в санаторий, а с другой стороны здания – торговые ряды, это небольшой местный рынок, где продают товары собственного производства и бытового обихода. Здесь, укрываясь от холода в машине, продает сувенирные поделки мастерица из соседней деревни. Заморухов интересуется у нее, покупают ли что-то беженцы.

– Да не, у них денег нет, – отмахивается продавщица. – Санаторских сейчас человек сто в другом корпусе, вот они недовольны: раньше из меню можно было выбрать, а теперь что дадут, то и ешьте. А беженцев хорошо кормят.

– До драк не доходит?

– Дрались, полицию вызывали. Они же еще ездили в Невель, там выпили, потом кричали: “Слава Украине!”, тоже разнимали. Мордобой был. Буянят. Не знаю, есть ли сейчас там те, кто буянил, – смеется ремесленница.

Зайти в “Голубые озера” можно через главные ворота. На территории футбольное поле, спортивная площадка, кустарники и сосны. В глубине санатория сад, через который попадаешь к административным зданиям и столовой. Далее корпус, где живут беженцы. Сразу за порогом сосновый бор с видом на озеро. Здесь по тропинкам прогуливается женщина с небольшой собачкой. Администрация санатория разрешила заселяться и с домашними питомцами.

– Нет, а как я ее оставлю? Сами будем убегать, а ее оставлю? – пожимает плечами немолодая женщина, которую, по ее словам, привезли в Псковскую область из Мариуполя.

– Мы остались без ничего, на улице, – говорит она. – Спасибо, что нас приютили. А вот как дальше – не знаю, сейчас занимаемся документами. Не знаем ничего абсолютно: ни как дальше, ни что дальше. Ни с работой, ни с чем. Сестру родную не найти, она осталась там, в Мариуполе. Мы без ничего остались, как были – так и приехали.

– Деньгами помогают?

– Ну вот десять тысяч дали, как единоразовая помощь, банковские карточки дали, и все, – подключается муж женщины. – Суточных нет, но кормят, крыша над головой, разрешили с животными. Работу предложили с зарплатой 15 тысяч рублей, ну это ерунда. Ну, слава богу, границу пересекли российскую, на Таганрог, а из Таганрога нас сюда привезли, в Псковскую область.

Аптека в Опухликах уже давно не работает, Заморухов вспоминает, что раньше приходилось искать лекарства по соседям, а в прошлом году аптечный пункт все же открыли на территории санатория, в жилом корпусе.

– В свете последних событий 400 человек больных, простуженных – беженцы. Они все из подвалов, все болеют, – говорит фармацевт. – Медицина катастроф приехала, “флюшку” (флюорографию – ред.) сразу всем сделали, кровь у всех взяли. Специально выделили врача, чтобы все делали на приеме у него. Всех принимает, все сюда идут. Три раза в день кормят, гуманитаркой обеспечили, “Сбербанк” работает на месте, сразу же сделали паспорта, все документы, карточки. Те, кто сказал: “Не хотим”, сразу уехали. Тут же их отвезли – на следующий день.

В магазинах есть практически все необходимые продукты, правда, цены выше, чем в супермаркетах. В одном из магазинов продавщица оказалась из Украины.

– А я приехала из Луганской области, вторую смену здесь работаю. Мне тут очень понравилось, я вообще решила в Опухликах остаться. Мне уже вручили ключи от квартиры, работаю вот, могу пользоваться, но у меня пока денег нет, жить не на что. Дети мои еще не устроились, ищут работу, поедут на завод ЗЭТО в Великие Луки. Я раньше работала в маникюрном салоне, но у меня все там осталось. Здесь вообще ничего для этого нет, инструменты же дорого стоят. Там столько всего осталось, я стараюсь об этом не думать, – говорит продавщица.

Школа в Опухликах находится в одном здании с детским садом. В 2020 году здесь отремонтировали спортзал, до этого ремонта 40 лет не было. Котельная, которая отапливает детсад, школу и ближайшие дома, в плачевном состоянии: отваливаются части стены, разбитые окна затянуты полиэтиленом. Но школа и спортивная площадка возле нее выглядят вполне ухоженно. По словам учительницы русского языка, попросившей не указывать ее фамилию, дети беженцев учатся отдельно от местных детей, во вторую смену.

– У ребят в пятом классе русский шел как иностранный, сами понимаете. А у двух девочек, которые учились в школе в Мариуполе, русский язык нормальный. Но разговаривают по-русски все. Проблем с ними нет, нормальные воспитанные детки.

– Не нужна нам эта спецоперация, – говорит Александр Заморухов. – Страну свою надо поднимать, строить, создавать рабочие места. Как только страна чуть-чуть поднимается – тут же по башке дают сверху собственные власти. Планов на будущее нет, приходится жить одним днем. Если раньше можно было как-то планировать будущее: сделать то-то, сделать там, купить что-то – то сейчас планов никаких нет. То есть день прошел, и слава богу. Цены в магазине растут, от многого приходится отказываться – уменьшать потребности. Если сначала они (беженцы из Украины – ред.) были пришибленные, то теперь задумываются о будущем. Начинают интересоваться нашими условиями жизни. Молодые, возможно, устроятся куда-то, а вот старшему поколению, инвалидам как жить? Как им пенсии будут назначать, социальные выплаты, страховки медицинские? Эти же вопросы тоже возникнут. Как государство будет это решать? Одно дело – привезти, а что с ними дальше делать, пока непонятно. Если у нашего народа нет ни рабочих мест, ни заработной платы нормальной, ни жилищных условий – везде ипотека нужна или снимать, платить половину зарплаты. Ну нашел он работу в Великих Луках, допустим, на заводе, а где он жить будет? Общежитий для рабочих как таковых нет. А еще надо питаться, одеваться и детей содержать. Если поначалу им будут какие-то преференции делать, то потихонечку это сойдет на нет и будет как у остального народа. Может, поэтому агрессия у местного населения и возникла в начале, потому что государство заботится о них, а собственный народ заброшен. Чисто психологический момент.

Муж и жена Андрей и Ольга вместе с другом Сергеем пьют пиво на остановке возле станции, на вид им лет по 30. Неподалеку играет с камушками маленькая дочь Андрея и Ольги. Все они – постояльцы санатория, беженцы из Мариуполя.

– И как вам тут?

– Вообще не нравится, но природа отличная, – говорит Андрей. – Мы тут уже все обошли – классно, озерцо, поговорить можно. Кормят, поют, крышу дают. Все пособие – это 10 тысяч единоразово. Уехали оттуда – уже хорошо. Мы сами с “Азовстали”, заводские, 4 апреля вышли из Мариуполя и сюда приехали. Фильтрацию прошли на границе, там телефоны посмотрели, потому что бывали случаи, когда военные переодевались в “гражданку” и пытались выйти. А так, в принципе, здесь нормально все. Обещают работу дать в области. Нам говорят, что средние зарплаты – 20-25 тысяч, у нас так же было, только гривнами. Работали на металлургическом заводе, зарабатывали хорошо, а тут приехали без квартир, без машин, без ничего остались, и возвращаться некуда. И смысл идти на зарплату в 20 тысяч? Вот предлагали нам в Великих Луках работу на заводе. Ну, там пацанам 35-40 тысяч пообещали, но что-то все так и сидят. Должны были еще на прошлой неделе позвонить. Может, документы какие-то ждут. У нас же ни трудовых книжек, ничего, документ о временном убежище только. А дальше будем оформлять ПВР, без него сейчас никак: не можем подавать на гражданство.

– Может, в Европу?

– У нас уехали люди, отсюда целенаправленно вывозили на автобусе тех, кто захотел, – включается в разговор Сергей.

– Отец у меня сейчас в Риге, там нет работы, – рассказывает Андрей. – Он поехал в Чехию, работает вахтовым методом – 1400 евро зарплата. Это здесь она хорошей считается, а там еще 500 евро за жилье нужно отдавать. Когда ты живешь там, это не деньги. Я вчера смотрел работы на юге, рабочие там до 20 тысяч получают. Мы думаем на Питер ехать или в Ленобласть. Знаете, нас еще там, на Донбассе, называли сепаратистами, потому что многие из нас были за Россию.

Подходит пара постарше, тоже из Украины. Завязывается разговор про быт: кто где покупал одежду, что сколько стоит.

– Я зашел на рынок сначала, по глупости купил, в магазинах дешевле оказалось. 

– Да ты шо?

– Да, я сам удивился.

– Места надо знать, – философски резюмируют собеседники.

Вопрос, не думают ли они о возвращении на родину, беженцы встречают молчанием.

– А куда? Если бы у тебя хату разбомбили, куда бы ты вернулся? – невесело отвечает бывший житель Мариуполя. – Руины одни. Мы не знаем, что там будет, но возвращаться некуда.

– Почему мы знаем – когда выходили, города уже не было, – говорит Ольга.

– Полумиллионный город, процентов 85 разбито, – подхватывает ее муж.

– Не то что там “окон нет”, просто одни руины стоят, – дополняет мужчина, подошедший к остановке. – Поэтому вернуться на Украину – это тоже найти работу, жилье снимать, так проще уже здесь искать.

Беженцы обсуждают санаторский быт: “На семью дают комнату, там – телевизор, холодильник, душевая, туалет, балкон. Люди у нас тут разные есть: в первый день кто-то орал: “Слава Украине!” И поножовщина была – свои со своими. Мы с утра вышли, а они по пьяни друг друга порезали, полиция приезжала. Идиоты везде есть“.

Андрей, работавший на “Азовстали”, говорит, что в Мариуполе с 2015 года показывают только российские телеканалы. Оттуда, а еще из интернета жители получают новости о мировой политике и “фейках” Вооруженных сил Украины.

– Я тут утром сидел на лавочке возле тренажеров, подошла женщина, начала рассказывать, что передо мной извиняется за всю Россию, – поясняет он, усаживая дочку на колени. – Извинялась за военных, за то, что они делали, за президента… Я всегда привожу пример про собак: если в соседнем дворе у тебя сидит собака, ты ее восемь лет дразнишь, а она потом вырвалась и покусала тебя – кто виноват? Восемь лет драконили Россию. Женщина этого не поняла, она очень этому удивилась: как это – я из Украины, мне разнесли город, а я говорю: “Молодцы, что зашли!”

Осада Мариуполя российскими войсками длится больше двух месяцев. По данным мэра города Вадима Бойченко, за это время там погибли более десяти тысяч гражданских. В Мариуполь несколько недель не могли проехать конвои с гуманитарной помощью, так как их блокировали российские военные. За последние несколько дней оттуда удалось эвакуировать 550 человек. По словам президента Украины Владимира Зеленского, российская армия хочет сделать Мариуполь “показательно уничтоженным городом”.
“Кто-то орал: “Слава Украине!” И поножовщина была“. Как живут беженцы из Мариуполя в псковской глубинке
#Россия #Украина