Атака беспилотниками Москвы и Подмосковья 30 мая была направлена на российскую элиту. Целью могла быть в том числе резиденция Владимира Путина в Ново-Огарево, пишет российское издание “Агентство”. Резиденция находится в 4.5 километрах от места удара дрона в Ильинском. Там же – дома друзей президента России Аркадия и Бориса Ротенбергов, Николая Шамалова, замглавы администрации президента Алексея Громова, детей главы Росгвардии Виктора Золотова и замглавы “Рособоронэкспорта” Сергея Ладыгина.
В день налета дронов пресс-служба Кремля распространила видео, на котором Путин эту атаку комментирует и называет ее ответом Киева на российский удар по штабу военной разведки Украины.
Налет беспилотников на Москву может быть одним из элементов серии формирующих операций, которые, готовясь к контрнаступлению, проводит Украина. Об этом пишет американская газета Financial Times, ссылаясь на неназванного западного чиновника, а также сотрудника американского Института современной войны, экс-майора армии США Джона Спенсера.
Цель таких операций заключается в том, чтобы обмануть противника, создать для него ситуацию неопределенности, заставить рассредоточить ресурсы, посеять у российских военных ощущение неопределенности и таким образом “сформировать” поле боя перед крупным наступлением, объясняет Financial Times.
О том, что на самом деле означают налеты беспилотников на Москву и Московскую область – рассказал Настоящему Времени советник главы Офиса президента Украины Михаил Подоляк.
– Путин говорит, что атака беспилотников на Москву – это ответ Киева на российский удар по штабу военной разведки Украины, который был нанесен, как он утверждает, два-три дня назад. Такой удар был?
– По Киеву постоянно идут удары. То, что говорит Путин, – это не соответствует действительности, несомненно. В центр украинский столицы постоянно прилетают 30, 50 дронов, плюс крылатые ракеты и наносят разрушительные последствия для гражданских инфраструктурных объектов и для жилых домов. Все остальное – это очередной вымысел Российской Федерации для того, чтобы сказать, что они ведут войну с какими-то военными объектами в центрах украинских городов. Это не так.
Я чуть шире бы посмотрел на вопрос. Этот шестиминутный спич, о котором вы сказали, субъекта по фамилии Путин говорит о его полной психической несостоятельности в данный момент, потому что он точно не понимает, что происходит, как на это реагировать, какие должны быть сделаны выводы и так далее. Это растерянный человек, который ведет войну 461 день.
– То есть удара по штабу военной разведки Украины не было?
– Безусловно. Вы слушаете какие-то странные определения людей, которые не имеют отношения к реальной информации. Это для того, чтобы оправдать удары по гражданскому населению, они придумывают постоянно какие-то фиктивные вещи. Даже сейчас они ударами по мифическим объектам в Украине пытаются оправдать непонятные события в той же Москве. Где здесь логика, я, честно говоря, не совсем понимаю.
– Если говорить про атаку беспилотниками на Москву, вы вчера сказали, что Киев не имеет прямого отношения к атаке беспилотников на Москву?
– Да, безусловно, мы не имеем непосредственного отношения к этой атаке.
– А что значит “не имеет прямого отношения”? А какое тогда имеет?
– Информационное – мы смотрим. Мы с удовольствием смотрим за тем, что продолжает увеличиваться количество эксцессов на внутреннем пространстве.
Вы только что анализировали, какие последствия могут быть у этих действий. Необходимо не забывать, что идет тестирование внутреннего контура безопасности в самой России. Это делают в том числе россияне. Не все сейчас обозначились точно так же, как, например, обозначились в атаках на Белгородскую область РДК и легион “Свобода России”. Другие потенциально протестные или партизанские движения, наверное, будут обозначать себя постепенно по мере ослабления силовой вертикали в Российской Федерации.
Но тем не менее еще раз подчеркиваю, что все эти действия – не только удары дронами по Москве, а все другие критические удары по другим регионам, взрывы каких-то критических инфраструктурных объектов, опять же, далеко от зоны ведения боевых действий – говорят о том, что постепенно проходит тестирование внутренней системы безопасности. Доказано, что этой системы нет. Доказано, что система инертно реагирует на подобные вызовы. И практически доказано, что в момент фундаментального обрушения линии фронта как таковой с негативными последствиями российской армии количество эксцессов резко возрастет на внутренней территории России. Российская силовая вертикаль готова бороться с безоружными одиночными пикетами, но абсолютно не готова эффективно отвечать на те или иные более агрессивные раздражения.
– Financial Times пишет, что ВСУ сейчас проводит серию формирующих операций, чтобы нагрузить российскую оборону перед контрнаступлением. Как вы можете это прокомментировать?
– Формирующие операции или формирование поля боя, несомненно, сейчас происходит. Все-таки это масштабная война и, конечно, когда рассуждают о контрнаступлении, должны понимать, что проводятся интенсивные работы по оккупированной территории, по тем инфраструктурным объектам, которые там есть у России, по накопительным базам, складам и так далее. Причем работа проводится по десяткам направлений, а не по какому-то конкретному приоритетному направлению. Это должно решить несколько задач.
Первое – обозначить психологическое доминирование украинских вооруженных сил.
Второе – должно максимально разрушить способность тылового обеспечения обеспечивать российскую оккупационную группу.
Третье – рассеять внимание. Отвлечь возможность России сконцентрировать на том или ином направлении свои ударные группировки. Это очевидно.
И, безусловно, можно рассматривать эти проявления эксцессов, которые возникают на внутреннем российском рынке, как элемент формирования общего поля боя. Безусловно, протестные группы, которые находятся в России, почувствовав первую кровь, почувствовав ослабление контроля за внутренним пространством со стороны силовой вертикали Российской Федерации, увеличивают свое давление. Да, оно играет нам на руку. Я поэтому и говорю, что непосредственного отношения к этому Украина, конечно, не имеет. Но тем не менее оно играет нам на руку – вот эти все протестные, альтернативные, политические или даже военизированные группировки, которые имеются в России, конечно, будут увеличивать свое давление на внутренний рынок.
Это такая синхронизированная условная составляющая. То есть с одной стороны – эффективные действия Украины по линии фронта. С другой стороны – резкое нарастание внутренних протестных движений.
– То есть удары по НПЗ, которые происходят, например, как по НПЗ в Краснодарском крае – это могут быть удары ВСУ. А вот удары по Москве – нет?
– Я думаю, что многие удары, которые мы сегодня видим с вами на территории Российской Федерации имеют непосредственное отношение к внутренним проявлениям альтернативного видения дальнейшего развития ситуации. Украина эффективно наносит удары по всей оккупированной территории, включая такие территории как Крым и Донбасс. Безусловно, Крым уже никто не рассматривает как территорию Российской Федерации. Вы же помните, что с 2014 года по 2022 рассматривалось, что де-факто Россия контролирует этот регион и действительно для того, чтобы не было эскалации, Украине неформально говорили: “Давайте вы не будете смотреть в сторону Крыма”. Сейчас все понимают, что Украина в полном объеме может атаковать и атакует незаконные оккупационные объекты на территории Крыма.
А все, что происходит России – все это является следствием резкого нарастания внутренних протестных альтернативных проявлений.
– На прошлой неделе вы говорили, что украинское контрнаступление уже началось. Вы можете пояснить: ваши слова и то, что происходит сейчас, – это связано?
– Безусловно, мы можем пояснить. Контрнаступление – это не мероприятие, которое в какой-то определенный момент начинается и двигается в том или ином направлении. Контрнаступление с учетом интенсивности, масштабности и объема этой войны, а это большая линия фронта, это десятки и сотни различных действий по увеличению интенсивности огня, который переносится на те территории, которые контролируются оккупационными администрациями. Грубо говоря, интенсивность обстрела логистического обеспечения, транспортных узлов, складов и так далее резко возрастает. Причем это происходит на разных направлениях.
С другой стороны, происходят постоянные встречные атакующие операции с точки зрения выяснения: где какая интенсивность оборонительных порядков у России.
Опять же, мы возвращаемся к этому хорошему определению “формирующие операции”. Они уже давно идут. Но тем не менее вернусь к такому понятию как контрнаступление. Президент Зеленский обозначил, что подписаны соответствующие распоряжения, соответствующие приказы, которые касаются начального движения, направления приоритетных движений. Это было утверждено на ставке. И когда эти операции начнутся, мы с вами уже обсудим непосредственно эффективность тех или иных движений.
Но еще раз подчеркиваю: контрнаступление – это не одна операция, это не одно действие, которое начинается в 12 часов какого-то дня и дальше имеет какую-то календарную хронологию. Мне кажется, что это будет множество очень разных мероприятий, которые в итоге должны будут слиться в единую главную функцию освобождения с парализующим действием для остатков российских войск на оккупированных территориях.
– Можно ли предсказать возможные новые удары по Москве?
– Давайте смотреть прагматично – мы все-таки не прогнозисты астрологического характера. Логика войны, матанализ войны показывает, что интенсификация действий на территории России, несомненно, будет масштабироваться и нарастать. Соответственно, и Москва, и любой другой регион может быть под ударом, потому что это является непосредственным следствием неэффективного ведения боевых действий со стороны России и из-за абсолютного контроля на внутреннем периметре безопасности.
Я напомню, когда освобождалась Харьковская область, тогда Россия впервые продемонстрировала, что на самом деле она не умеет выстраивать контрольные контуры безопасности даже на оккупированных территориях. И вся мощь российской армии строилась на том, что если они захватывали ту или иную территорию, то дальше не ожидали встречных ударов. Грубо говоря, вести оборонительную войну они не умеют, выстраивать контуры безопасности не умеют. Соответственно, понимая это, а вчерашнее тестирование той же Москвы или Белгородской области показывают, что Россия не вносит никаких коррективов в контроль над внутренним пространством, что позволит российским альтернативным группам, где будут граждане России, которые иначе смотрят на развитие процессов в самой России, резко нарастить атаки на внутреннем пространстве в разных регионах, включая Центральный федеральный округ как таковой. Потому что, еще раз подчеркиваю, эффективного контроля над внутренней безопасностью в России не существует.
Comments
No comments yet. Be the first to react!