"До и после пальцев". История семейной пары, бежавшей из Мариуполя через Россию в Финляндию

Более 20 тысяч беженцев из Украины приехали в Финляндию с начала войны. По данным министерства внутренних дел Финляндии, ежедневно в страну приезжает от 200 до 400 просителей убежища. В основном люди едут из Европы, но есть и те, кто выезжал из Украины через Россию.

Виктория Кузнецова и Денис Федотов на днях станут родителями. Уже несколько недель они обживаются в Финляндии. Сюда они добирались из Мариуполя почти месяц: с собой у них была сумка с вещами и восемь домашних крыс. Их историю рассказывают Сибирь.Реалии.

“До и после пальцев”

Одна из аптек города Йоэнсуу, Восточная Финляндия. Денису дают ручку и чек для подписи: ему нужно отметить, что Красный Крест взял на себя расходы за лекарства. Он машинально протягивает правую руку. Одергивает ее. Пробует взять ручку левой рукой. Вздыхает. Зажимает ручку между фалангами правой кисти и неуверенно выводит подпись.

“Он никак не может привыкнуть”, – говорит его жена Вика. В своих рассказах о войне Денис постоянно отмеряет время “пальцами”: “Этот дом сгорел еще до пальцев”, “Снаряд в школу прилетел уже после пальцев”.

“Пальцы” случились 10 марта. Денис не знал, что в районе Мариуполя, где живет мама Вики с ее двумя младшими сестрами – одной девять месяцев, второй восемь лет, – в этот день шли жесткие бои. Вместе с другом Гришей он нес туда детское питание младшей девочке.

За несколько метров до дома парни услышали крики “Идите на *** отсюда”, а потом – выстрелы. Другу Грише пробило ногу, а Денису раздробило пальцы на руке. Те минуты Денис называет самыми страшными в своей жизни. Но боялся он не боли и смерти, а того, что больше никогда не увидит своих родных и любимых.

“Я сидел, болтал этими ошметками на руке, и мне было страшно. Я никогда в жизни ничего не боялся, но этот страх я не забуду. Было страшно, что я больше никогда не увижу маму, жену и сына, который даже еще не родился”, – вспоминает Денис.

Два часа друзья просидели в укрытии, а как только стрельба стихла, Денис побежал за помощью – до ближайшей больницы было около пяти километров. Гришу пришлось оставить – идти далеко он не мог.

“Я забежал в больницу, по ней стреляли. Пальцы висели, мне быстро обрезали их наживую, дали антибиотиков и отпустили домой. Было много раненых, тяжелых. Мне должен был хирург делать операцию, а провели детские травматологи, интерны. Сказали, что такая операция длится четыре часа, а мне за 30 минут все сделали”, – рассказывает Денис.

В больнице сказали, что за другом не поедут – слишком опасно. Денис был уверен, что потерял Гришу навсегда. Только после эвакуации он узнал, что друга спасли и вывезли в Запорожье.

“Полмесяца я думал, что друг умер. А он живой! Хоть что-то радует”, – говорит он.

Война. Начало

Денис и Вика родились и выросли в Мариуполе. Они познакомились четыре года назад – влюбились, встречались, поженились.

Денису 20, он активный, разговорчивый, душа компании. Сам себя называет специалистом широкого профиля – работал и строителем, и инженером, и сварщиком, и резчиком. Накануне войны устроился грузчиком-экспедитором на склад готовой продукции.

Вике – 19. После школы она отучилась на парикмахера в техникуме, поступила в Приазовский госуниверситет (ПГТУ) на социальную работу. Последние месяцы до войны, впрочем, ей было не до учебы – пара готовилась к прибавлению: ходили на курсы молодых родителей, готовили квартиру к появлению ребенка.

Утром 24 февраля Вика первой увидела вспышки света из окна их съемной квартиры на проспекте Победы. Вид на парк Веселка сменился кадрами войны.

Ни у нее, ни у родных в первые дни не было ни страха, ни паники, вспоминает Вика: казалось, что все скоро закончится, как уже было в 2014 году, когда стрельба шла на окраинах Мариуполя, а потом стихла. Спустя два дня ситуация стала ухудшаться.

“Все думали, что постреляют пару дней по окраинам города и успокоятся. То, что начнется такой ад, не представлял никто”, – говорит Виктория.

Утром 26 февраля Денис с Викой решили выйти за продуктами на городской рынок. Уже тогда были первые грабежи в магазинах и мародерство, но купить что-то необходимое еще было можно. Многие уезжали из города. Ребята решили, что останутся дома.

“Мы родились в Мариуполе. Мы не собирались никуда бежать!” – говорит Денис.

После рынка родители Дениса попросили их зайти к ним домой, они жили в другом районе, в своем доме. Вика с Денисом остались у родителей на ночь. С 27 февраля начались плотные обстрелы, выйти из дома было невозможно, а позже возвращаться было уже некуда. Единственное, что удалось спасти из их квартиры, – это восемь декоративных крыс. За ними Денис бежал несколько кварталов под обстрелами.

“Дом был весь в решето – было три попадания в дом, в нашей квартире не было стекол. Хорошо, что крысы не пострадали. Я засунул всех в переноску, в рюкзак, в карманы и побежал обратно, – вспоминает Денис. – Бегу, слышу над головой свист – метрах в 50 от меня упала ракета, я упал, крысы разбежались, встал, собрал всех обратно и побежал дальше”.

“Было жестко, а потом стало совсем жестко”

В небольшом тихом кафе в центре финского Йоэнсуу почти нет посетителей. Вика с Денисом садятся подальше от окон – инстинкт, полученный за месяц жизни под бомбами. Резкий звук – от разбившегося стакана – заставляет невольно пригнуться – еще один рефлекс. Денис отказывается и от чая, и от кофе – вместо этого он взахлеб рассказывает о тех ужасах, что пережил за месяц жизни в военном Мариуполе.

С конца февраля именно Денис был тем, кто почти каждый день выходил в город за едой и лекарствами для семьи.

“До 10 марта было жестко, а потом стало совсем жестко, – рассказывает он. – Понять, откуда и кто будет стрелять, невозможно, стреляют со всех сторон. В один день снаряд попал в соседский дом – выбило все окна, люди живы остались. А собаку на куски разорвало – только поводок остался. Каждый день мы ложились спать под взрывы и вставали под взрывы. С мыслью, чтобы только в дом не попало”.

Скольких людей пришлось похоронить в эти дни, Денис не помнит. Хоронили соседей, родственников друзей прямо во дворах. Времени на нормальные похороны не было.

“Никто не хотел войны. Я не думал, что из моих друзей останется в живых трое: остальные будут лежать без ног, без рук, без головы. Не думал, что мой сосед, с которым мы ходили друг к другу на праздники, у которого я сигареты стрелял, что увижу его на заднем дворе своего дома с дырой в спине от осколка, я не думал, что это когда-то будет со мной”, – говорит он.

Когда в городе пропало электричество, Денис с отцом собрали из трех старых радиоприемников один, нашли батарейки – так можно было слушать новости о другой Украине. С середины марта все украинские новости заглушили – были только новости из “ДНР” и России. Денис был удивлен, что в российских новостях говорят, что школы, больницы и роддома в Мариуполе целые, что их не обстреливают.

“Я помню, меня поразило, что левобережный роддом был настолько обстрелян! Рядом дома целые, а у роддома третьего, четвертого, пятого этажей просто нет – сгорели, и вокруг много попаданий, – вспоминает Денис. – То есть роддом разбит, и по 14-й школе, где в подвале 500 человек было, были прямые попадания, там поубивало много людей. А новости российские говорят, что “мы стреляем только по военным базам”. Как так?!“

Родители Дениса жили в длинном деревянном доме с квартирами на несколько семьей. Денис с отцом часто что-то ремонтировали и строили вместе – то крышу меняли, то забор ставили, то печку разбирали. Но одну печь сломать не успели, хотя она была почти аварийной. Именно эта печка спасла их этой весной: когда пропали электричество и газ, на ней готовили еду, кипятили грунтовые воды и талый снег. Эта печка – единственное, что осталось от их дома. После эвакуации в их дом попал снаряд.

“Когда мы уезжали, уже было три попадания в дом, но не было возгорания. После нашего отъезда друг, который остался в Новоазовске и приезжал в Мариуполь, прислал фотку: нет нашего дома, одна труба стоит. А на месте квартиры – воронка”, – говорит Вика.

“Вы, с Мариуполя, закройте рты”

22 марта Денис вышел на улицу из родительской квартиры. Их дом оказался единственным уцелевшим от огня на той улице. Мама начала сильно паниковать, и они решили уйти в бомбоубежище.

“Выходишь на улицу, все кругом горит, а соседи лежат на дороге и не двигаются. Мама тогда испугалась очень. Мы собрали все необходимое: еду, вещи, побежали в 14-ю школу в бомбоубежище. Пока мы туда бежали, в школу прилетел снаряд и крыша обвалилась…” – рассказывает Денис.

На следующий день в Мариуполь зашли военные из “ДНР” с белыми повязками и объявили, что начинается эвакуация. После этого, по их словам, должна была начаться полная зачистка района. Каждому человеку разрешили взять по одной сумке с вещами. Домашних животных брать запретили. Денис вспоминает, что Вика тогда отказалась уходить без крыс.

“Она сидела и ела рассольник, а слезы соленые лились прямо в суп. Я посмотрел на это, побежал, нашел военного, спросил, можно ли брать животных, сказал, что беременная жена не хочет уходить без них. Он разрешил”, – вспоминает Денис.

Так беременная Вика с восемью крысами в переноске прошла 10 км пешком до границы с “ДНР”, чтобы выйти из города. Почти целый день они простояли на досмотре.

“В 8 утра вышли, часов в 10 были в очереди на проход на границу. С утра там было три тысячи человек, под вечер – уже 12 тысяч. Нам повезло, что она беременная, а у меня кровь с пальцев шла, я руку отморозил, и раны кровоточили… И нас пропустили раньше. Это было примерно в 12 ночи. Родители прошли только утром следующего дня”, – рассказывает Денис.

После такого путешествия у Вики была угроза преждевременных родов – несколько дней она провела в больнице под Донецком. Тогда же поняла, что рожать ни в “ДНР”, ни в России она не хочет.

“В больнице была медсестра, которая ненавидела украинцев. Когда была ее смена, она очень больно делала уколы, когда брала кровь из вены, несколько раз тыкала иголкой, якобы искала вену. И общались там так по-хамски: “Вы, с Мариуполя, закройте рты, вы тут никаких прав не имеете”, – вспоминает Вика.

Вика с Денисом не хотели, чтобы у ребенка было российское гражданство, из-за которого могут быть проблемы в будущем в Украине. Они боялись, что не попадут никогда на родину с российскими документами.

Когда угроза ранних родов прошла, решили ехать в Европу. Родители Дениса остались в России, они планировали поехать к родственникам в Псковскую область, а после войны – вернуться домой, в Мариуполь.

“России я не доверяю”

Мариуполь – Новоазовск – Докучаевск – Таганрог – Ростов – Москва – Петербург – Выборг – Финляндия. Этот путь Денис с Викой преодолели с 23 марта по 10 апреля.

Расходы на большую часть пути молодой семьи оплатили дальние родственники Дениса, которые живут в разных странах Европы. Они помогали советами и деньгами. Правда, последних хватило только до Петербурга. Чтобы добраться до границы с Финляндией, Вике с Денисом пришлось продать ноутбук и заложить золотые цепочки в ломбард.

На такси они доехали из Выборга до границы с Финляндией, где российские пограничники несколько часов продержали Дениса на допросе – раздевали, досматривали.

“Вопросы задавали так: “А ты военных знаешь? А как у тебя дела? А где военные находились? А что ты вчера ел? Такой психологический допрос. Еще они спрашивали, почему я жил рядом с военной базой?” Я говорил: “Потому что там с женой квартиру снимали. А они: А почему именно там? А почему не в другом месте?” – вспоминает Денис.

Вика была уверена, что их не пропустят через границу. Но через три часа все же пустили. На финской стороне они сразу же запросили убежище. Финны задали лишь один вопрос: планируют ли они ехать куда-то дальше или хотят остаться в Финляндии.

“Я сказала, что жить нам негде – наш дом сгорел”, – говорит Вика.

“А я сказал, что у меня должен ребенок родиться, России я не доверяю, поэтому мы будем тут”, – рассказывает Денис.

Их отвезли в полицию, выдали еду, одежду и немного денег, а после отправили в город Йоэнсуу.

Финляндия и будущее

Спальный район города Йоэнсуу. Несколько трехэтажных домов, в центре двора – детская площадка. Местные дети обсуждают между собой: как позвать украинцев играть с ними. Русская речь в этом дворе теперь повсюду: на парковке, с балконов, в подъезде.

Вику с Денисом и женой его брата, а также ее собаку и всех крыс местный центр помощи беженцам поселил в трехкомнатной квартире. В ней почти нет мебели, но есть коляска, кроватка, детский шкаф, пеленальный столик, игрушки, подгузники, ванночка – все это собрали местные волонтеры. Когда люди узнали, что Вика скоро станет мамой, а из вещей у нее единственный костюмчик с пандочкой, который ей удалось взять с собой из дома, быстро организовали сбор всего необходимого.

Волонтеры и местные жители откликаются на горе приезжающих украинцев мгновенно. Центры для гуманитарной помощи, которых в Йоэнсуу уже два, переполнены детскими игрушками, одеждой, посудой.

Одна финская бабушка связала плед в коляску для малыша Виктории в цвета украинского флага, русскоязычные жители Йоэнсуу собрали денег на подгузники, одежду, белье для молодой мамы. Вика признается, что даже не думала, что столько вещей ей может пригодиться после рождения ребенка.

“Вы помогаете мне больше, чем кто-либо за всю жизнь”, – признается она.

Сейчас они ждут, когда родится их сын Мишка. Вместе с личными заботами Вика постоянно думает о своей маме и сестрах, которые остались в Украине.

“Когда нам дали первые деньги, я зашла в магазин и думала: вот я сейчас могу себе купить шоколадку, а мои сестры, которые в Мариуполе, – нет. И даже кусочек в горло не лезет, потому что я могу себе это позволить, а они нет”, – говорит она.

По последней информации, маме с сестрами все же удалось выехать из Мариуполя в соседнее село. Вика говорит, что сначала мама не хотела уезжать, потому что не знала, где Вика. Теперь же она решила, что все худшее они пережили, – помогает раненым, пожилым людям и детям и ждет, когда можно будет начать строить новый дом.

“Я поеду туда к сестрам, я знаю, что мама теперь не уедет из Украины”, – говорит она. И добавляет: “Когда сын родится, конечно, и подрастет немного”.

Денис с Викой, как и другие просители убежища, имеют право на бесплатное жилье и ежемесячное пособие: на каждого взрослого – около 250-300 евро. Когда родится ребенок, будут платить и на него. По финским законам работать люди, запросившие статус беженцев, смогут через три месяца после подачи документов. Денис ждет этого момента: несмотря на свою травму, он готов к любой работе, чтобы кормить семью.

“Хочется купить шоколадку, а денег нет, хочется поесть мяса, а в холодильнике только макароны, – говорит он. – Я хочу, чтобы у них все было”.

Первый год жизни ребенка Вика с Денисом хотят провести в Финляндии. Но уверены, что вернутся в Украину потом: воссоединятся с родными и будут отстраивать заново родной Мариуполь.
“До и после пальцев”. История семейной пары, бежавшей из Мариуполя через Россию в Финляндию
#Россия #Украина